Леонид Карлович Гельмбрехт родился 28 декабря 1903 года. В 1923 году переселился в станицу Цимлянскую, создал в Цимле опорный пункт от Новочеркасского пункта Анапской станции по виноградарству и виноделию. Возглавляя Цимлянский опорный пункт, Гельмбрехт занимался изготовлением новых приборов по измерению температуры в почве, сконструировал аппарат для искусственного опыления функционально женских сортов винограда, для шеститомной «Ампелографии СССР» (1946–1956) сделал полное описание четырёх цимлянских сортов. А в период создания Цимлянского моря переносил виноградники своего опорного пункта на новое место. Умер в 1997 году, оставив свои воспоминания под названием «Жизнь прекрасна» (изданы внучкой в Воронеже в 2011 году). Одну из глав (в сокращении) предлагаем вниманию читателей.
Н.ЗАЙЦЕВА
***
В 1948 году стало известно, что нашему району предстоит пережить тяжелейший удар. Район лишался своих исключительно ценных долинных низменностей: равнин. Не станет и знаменитых цимлянских виноградников. Лучшие земельные угодья района – золотые пески, придонские луга, более половины старых станиц и хуторов, включая станицы Цимлянскую, Кумшацкую, Нижне-Курмоярскую и другие, окажутся на дне Цимлянского водохранилища. А население, чьи предки веками жили в этих благодатных местах, подлежит расселению в открытой степи.
Для виноградарства Дона это была трагедия. Донвино, сельхозуправление и наш институт затеяли ходатайство о перемещении зоны затопления вверх по течению Дона. Посланные в Москву «ходоки» вернулись без положительного результата. Им было обещано, что старые виноградники, все до последнего куста, будут перенесены в незатопляемую зону, где им будет обеспечено искусственное орошение. И было предложено разработать методику переноса виноградников.
Увы! Никакого технического решения разработано не было. Дело в том, что старые виноградники Цимлы индивидуальных кустов не имели. Понятие «куст» утратилось при ежегодных отводках лозы. Ряды виноградников представляли собой сплошную заросль погребённых рукавов, и выполнить указание не представлялось возможным.
Для нужд опорного пункта уже был определён земельный участок – 25 гектаров к северу от будущего города Цимлянска. Летом 1949 года опорным пунктом был приобретён мотоцикл Ижевского завода с двигателем большой мощности. Я быстро освоил это транспортное средство, так как расстояние между площадью старого пункта и нового было довольно большим, а бывать приходилось в обоих наших хозяйствах по несколько раз в день.
Осенью этого года мне пришлось познакомиться с начальником строительства Цимлянского гидроузла, как теперь стали именовать нашу стройку. В один из солнечных дней на территорию старого, подлежащего уничтожению хозяйства подъехала большая чёрная машина ЗИС и вышел человек в военной форме. Представился: «Начальник строительства Цимлянского гидроузла полковник Тарханов Леонид Александрович». Он оказался весьма интересным собеседником и очень хорошо воспитанным человеком. Леонид Александрович рассказал, что до Цимлы работал начальником огромной стройки на Печоре. Зашёл разговор и о переносе нашего хозяйства. Он обещал помочь стройматериалами, что и выполнил в скором времени. О себе он оставил хорошее впечатление.
Районный центр, станицу Цимлянскую, решено было перенести на южный склон так называемого «Кумшацкого бугра». Кто выбирал это место, я не знаю, но отныне Цимла будет красоваться на возвышенном месте над рукотворным морем. И теперь уже станицей Цимла никогда не будет, теперь это посёлок Цимлянский, а впоследствии – город.
Высокое месторасположение, близость к сооружаемой плотине и железной дороге – это все положительные факторы для нового насёленного пункта. Однако на Кумшацком бугре нет источников питьевой воды, и его поверхностные грунты представлены исключительно пылевидным грунтом, нанесённым ветрами. Это отрицательные факторы. Застраивали Цимлянск в сжатые сроки, без дорог и водопровода. Воды не было, люди копали колодцы, у которых собирались огромные очереди.
Всем жителям старой (увы!) Цимлы так жалко было с ней расставаться! Песчаные почвы никогда не давали грязь после дождя. Станица утопала в зелени садов, красовалась высокими крылечками казачьих куреней. Уютно было жить в своём родном доме на привычном месте. Ведь в домах уже было электрическое освещение…
Летом 1950 года нам официально вручили государственный акт о переносе имущества из зоны затопления. От государства мы получили тысячу рублей на переезд и устройство на новом месте. Окончательный срок переезда был ограничен первой половиной 1951 года.
За этот же срок полагалось осуществить и перенос виноградников. Сросшиеся ряды винограда рубили топорами на «отбойки», которые оказались прекрасным посадочным материалом и давали стопроцентную приживаемость. Наше хозяйство было единственным в районе, выполнившим свой план переноса ещё в 1950 году. Но на зимовку на старом месте ещё оставались хозяйственные постройки.
По завершению всех осенних работ и на старом, и на новом участке пункта виноградники были укрыты на зиму. Остатки старых насаждений на песках закрывали в последний раз. Уже через год они должны были быть покрыты водой, дав свой последний урожай.
А на вершине Кумшацкого бугра полным ходом шло строительство райцентра. Первым был построен «Городок энергетиков».
Он строился из тёсаного камня и представлял собой несколько десятков двухэтажных зданий и ансамбль помпезных сооружений на площади Победы, где был и Дворец культуры, и фонтан, и памятник героям Победы. А рядом с площадью был разбит Приморский парк.
Поздней осенью из старой Цимлы был перенесён только один дом. Этот «первенец» поместился на углу будущих улиц Свердлова и Маяковского, где в тот год он одиноко стоял в голой степи.
Весной 1951 года получили место для нашего дома и мы. Улица Свердлова, как и в старой Цимле, номер 20. Тогда это была последняя к востоку улица города, и наше подворье граничило с пустырём, где вскоре обещали проложить ещё одну улицу, Советскую. Отметил я свой участок колышками по углам, но к переносу дома приступил лишь в июне. Удалось мне договориться с двумя плотниками, и мы вместе разобрали старый дом. Бревна, доски, железо, окна, рамы, ставни – всё то, что было нашим домом, перевезли на бычьих упряжках на новое место поселения. Семья же пока ютилась в сарае.
Уже в августе из зоны затопления переехали все. Мы остались одни на опорном пункте, охраняя свой будущий урожай. Это была своеобразная осень. Наше хозяйство одиноко существовало в опустевшей песчаной пустыне, где уже заросли травой все дороги, и в зарослях обитали только одичавшие кошки, не пожелавшие выполнить приказ о переселении. Посёлки вывезены, леса и лесополосы вырублены.
Урожай винограда в этом году собрали небольшой – сказалась суровая зима. Однако всё было собрано и переработано. Винодельню, сложенную из саманного кирпича, бросили в степи. Вывезли бочки и всё техническое оборудование уже в конце октября.
А на новом месте разворачивалась жизнь. Девочки пошли в новую школу, супруга – на работу в Маслопром, а у меня – заботы обустройства и на работе, и в своём доме, во дворе продолжались всю зиму. В вечерние и ночные часы оборудовал помещение для коровы, свиньи, кур, копал подвал под домом, рыл траншеи под виноградник во дворе. Дел хватало.
А летом 1951 года строительные работы на основных объектах приблизились к завершению. Была намыта до проектной высоты плотина, закончено строительство гидроэлектростанции. Оставалось ещё главное торжество – перекрытие Дона и заполнение рукотворного моря.
И вот… Последний взгляд на нашу молодость, нашу старую Цимлу. Она всё ещё была хороша в зелени чуть тронутой желтизной приближающейся осени. И хотя нет уже на улицах красивых казачьих домов, но ещё красуется в центре бывшей станицы белокаменная церковь, ещё бегут узкие, непрямые улицы у подножья крутых склонов. Это всё ещё есть… И всему этому уже не суждено быть…
Все покрыла вода. Дон был перекрыт, водохранилище заполнялось очень медленно, достигнув проектной высоты лишь при паводке следующего года. Первая зима на новом месте была очень суровой. Цимляне не привыкли к ветрам, которые хозяйничали на Кумшацком бугре.
Как часто нам вспоминалась старая Цимла. где наш дом стоял под укрытием высокой горы! Печь в новом доме горела круглосуточно, но никто не рисковал снять с себя теплый платок и фуфайку.
А весной начались новые трудности. В районе с переносом виноградников закончили работы только наш опорный пункт и Цимлянский винсовхоз. А в колхозах работы ещё не выполнены. Но Дон уже перекрыт, вода прибывает и времени совсем не остаётся.
В середине марта весь район был поднят на заготовку посадочного материала в уходящих под воду виноградниках. Нижняя часть крутых склонов, на которых росли наиболее ценные сорта, была уже залита водами моря, поэтому на склонах работа была опасна. Решили заготавливать материал на равнинных виноградниках песчаного массива, куда вода ещё не добралась. Наш опорный пункт тоже получил задание по заготовке посадочного материала, и мы срочно отправились в «экспедицию» на свой прежний участок пункта.
Где на подводе, где на лодке добирались мы уже по диким местам. Работали, не считаясь со временем, с усталостью, от восхода до заката солнца целых три дня. Острым топором высекали побеги, имеющие собственную корневую систему (это и есть «отбойки»), которые прекрасно заменяют выращенные саженцы.
А вода прибывала уже не по дням, а по часам. Хутора один за другим уходили под воду, и в зоне затопления стали плавать баркасы, вывозя на большую землю тех, кто «зазевался». Никто не собирался вывозить только одичавших кошек, которые обосновались целой колонией на большом песчаном бугре. Эти зверьки пугались человека, жили в норах, вырытых в песке, и даже обзавелись потомством. Увы, всем им вскоре пришлось погибнуть в прибывающей воде, которая обошла их бугор кругом и поглотила его.
Мы выехали с территории старого пункта на баркасе, выполнив задание по заготовке саженцев. Саженцы заготавливали для колхозов всем районом, и рассадить их надо было быстро, иначе, заготовленные с таким трудом на уходящих под воду землях, они просто засохнут. В районе объявили новую «мобилизацию». На посадку виноградников прибыли даже войсковые части. Солдаты, колхозники, служащие совместными усилиями успели посадить саженцы до первого мая. Распоряжение правительства о переносе виноградников было выполнено.
Май 1952 года прошёл в трудах и заботах спокойной и безмятежной жизни. По будням – мы на работе, дети в школе, бабушка дома. По выходным – работа во дворе и в новом доме. Так, несколько раз по воскресеньям мы с Женей занимались заготовкой дров на водохранилище. Дело в том, что стволы деревьев, вырубленные в пойме Дона, в большом количестве остались брошены. Теперь вода подняла их, и ветер отогнал древесину к плотине. Было разрешено людям использовать этот лесоматериал на дрова. За несколько дней «ловли» дров мы обеспечили себя топкой на несколько лет. И не знали тогда, что греть эти дрова в холодные зимы будут чьи-то другие семьи, но не нашу…
(Из фондов Донской государственной публичной библиотеки).
