НАВСТРЕЧУ 350-ЛЕТИЮ ЦИМЛЫ. ЭТО БЫЛО НЕДАВНО, ЭТО БЫЛО ДАВНО

Эти слова из популярной песни ёмко отражают нашу жизнь по времени. Листая пожелтевшие страницы газеты «Придонье», которой в будущем году исполнится 92 года, с интересом окунаешься как в то далёкое прошлое, так и в те события, которые произошли совсем недавно, и о которых тоже рассказала наша газета.

 От хазар до наших дней

В этом году наши земледельцы вновь собрали рекордный урожай зерновых — более 150 тысяч тонн. Судомеханический и машиностроительные заводы стали флагманами по производству продукции как в области, так и в стране. Есть успехи у наших энергетиков, газовиков, транспортников. В этом году в нашем городе завершается реконструкция сразу четырех парков культуры, спорта и отдыха. Такого в истории Цимлы еще не было. Вторую жизнь после капитальных ремонтов обрели старинные здания Детской школы искусств и районного краеведческого музея. И нам теперь есть где хранить богатейшую историю Цимлы, которая в будущем году отметит своё 350-летие. Готовясь к этой юбилейной дате, редакция запланировала ряд материалов об истории нашего родного края, которая берёт начало с того далекого времени, когда наша земля была частью Великой степи, которая тогда простиралась от Карпат до тибетского царства и импе­рии Тан. Ни границ, ни таможен в то время не существовало, а потому по этой огромнейшей территории перемещались многие народы. Во­инствующие аланы и гунны господствовали в степях Дона и Прикаспия. Великую степь покоряли сарматы, булгары, авары, мадьяры, печенеги. С третьего века здесь уже хозяйничали хазары. Этот тюркоязычный на­род — вечный кочевник Великой степи. Это потомки тех самых гуннов и сарматов, которые слились в единую этническую систему еще в тре­тьем веке.

В 834 году хазары построили хорошо известную нам крепость Саркел -для защиты от степных мадьяр и русичей из Киевской Руси. Гарнизон крепости состоял из печенегов. Хазарский каганат быстро раздвигал границы, совершал набеги даже на Киевскую Русь. К середине девятого века хазары уже достигли Днепра. Славянские племена начали платить дань хазарам.

Покончил с ненавистным каганатом в 965 году киевский царь Святослав. Срубив и наладив ладьи в верховьях Волги, ранней весной он спустился с дружиной по Оке и Волге к столице Хазарии Итиль и оказался в глубоком тылу хазарских войск. После этого поражения пали все три опорные крепости каганата, построенные хазарами по оси Цимлянск – Харьков. Главная из них — Саркел. Святослав ее затем переименовал в Белую Вежу. Этот важный исторический памятник сегодня затоплен (кроме правобережья у поселка виноградарей — Саркел) донскими во­дами Цимлянского водохранилища.

Как утверждает великий историк Л.Н.Гумилев в своей книге «Древняя Русь и Великая степь», потомки хазар не ушли из низовья Волги и с Дона.

«Хазарские евреи, уцелевшие в 965 году, рассеялись по окраинам своей бывшей державы. Некоторые из них осели в Дагестане (горские евреи), другие в Крыму, Литве (караимы). Потеряв связь с ведущей об­щиной, эти маленькие этносы превратились в реликты, ужившиеся с многочисленными соседями…»

И, как утверждает все тот же Л.Н.Гумилев, в 965 году после крушения Хазарии пути хазар и иудеев разошлись навсегда. А куда было деваться потомкам древних хазар? Они никуда и не делись, и не исчезли. В исто­рических первоисточниках их начали называть не «хазарами», а «бродниками». А через некоторое время бродники назвали себя казаками.

Вот с чего начинается история казачества, в том числе цимлянского.

До 1921 года в личных паспортах казаков в графе «национальность» писалось: казак. Этим самым казаки признавались народом.

Крушение Хазарского каганата освободило огромные территории, и сюда устремились новые народы и племена. Но в основном это были русичи. И этот выбор сделала Великая вольная степь. Уже к семнадца­тому веку определились новые границы Московского княжества, а на Дону появились первые казачьи городки и станицы. Первые упомина­ния о казачьем городке Усть-Цимла, находящемся в урочище Зимовном на левом берегу Дона, датируются в архивах 1672 годом. Этот год те­перь и является днем рождения нашей малой родины, которая в свое время именовалась городок Усть-Цимла, станица Цимлянская, рабочий поселок Цимлянский, а с 1961 года — город районного подчинения Цим­лянск.

Но мы снова возвращаемся в далекую историю, когда наши предки казаки на этой земле растили хлеб, занимались рыболовством, живот­новодством, овощеводством, виноградарством, виноделием… И в это же время, имея большие наделы царской земли, несли нелегкую служ­бу по охране рубежей государства.

Храбрыми воинами, причем во все времена, были и наши цимлян­ские казаки. Нам удалось уже установить девять генералов царской, Советской и Российской Армии — уроженцев Цимлы.

 

Николай Кострюков – гордость Цимлы и России

О цимлянских генералах мы расскажем в очередных номерах «Придонья», а сегодня мы хотим поведать о нашем земляке Николае Фёдоровиче Кострюкове, который после революции вынужден был покинуть Россию. В иммиграции он создал хор из русских эмигрантов, который покорил своим искусством зрителей многих стран. Хору рукоплескал даже американский президент.

 

Революция 1917 года заста­вила покинуть Россию и дон­ской казачий хор имени атама­на Платова, которым руководил цимлянин Николай Кострюков. Говорят, он ничуть не уступал в мастерстве сегодняшнему Го­сударственному ансамблю пес­ни и пляски донских казаков. В репертуаре донских эмигран­тов были песни как ритмичные, так и напевные, наполненные грустью и радостью. Букваль­но стонали и рвались на части голоса, когда исполняли песни о родной сторонушке донской. И влажнели глаза у зрителей и замирали сердца от перепели­ного плача балалайки, который перекликался с журавлиным кличем гитары. А когда необыч­ными звуками начинали по­лыхать двухрядные гармошки-хромочки, тут же разглажива­лись морщинки у седоволосых эмигрантов. Да и только ли у них! Эти чудо-звуки русских инструментов и напевные голоса наших артистов заставляли восхищаться американ­цев, французов, англичан и людей других национальностей, которые знали до этого Россию и ее песни лишь понаслышке. И даже зачастую не понимая русских слов, у них от этих проникновенных казачьих песен светлели, влажнели глаза и сжимались сердца от восторга.

И покатилась по западным странам слава о хоре цимлянина Николая Кострюкова. И наших хористов вдруг пригласили с концертом в американский президентский дворец. А на следующий день все газеты вышли с аншлагом, что русские покорили Америку.

Вот так хор нашего земляка демонстрировал, сохранял и пропаган­дировал на западе не только казачье искусство, а также своеобразный донской фольклор и русские песни.

 

Попрощался с Доном и Николай Туроверов

Покинул в то тревожное время свой родной край и известный донской поэт Николай Туроверов, который дружил с цимлянином Николаем Ко-стрюковым.

Суровый 1920 год. На Дону и в России в разгаре гражданская война. Красные наступали, белые отступали. И те, и другие — наши русские люди. Но они были по разные стороны баррикад. Одни шли за царя, другие стали сторонниками новой революционной власти. Даже порой в семьях шел разлад и шатания. Брат шел на брата, сын на отца. Созда­тель хора донских казаков имени атамана Платова цимлянин Николай Федорович Кострюков входил в состав той интеллигенции, которая не нужна была новой власти. В черном списке оказался и талантливый донской поэт из станицы Старочеркасской, друг нашего земляка Нико­лай Туроверов. Его еще называли в народе донским Есениным. Он, как никто другой, с особой силой и пронзительностью выразил боль изгнания из России и тоску о разрушенной казачьей жизни.

Отбиваясь от конницы красноармейцев, на своих верных ретивых конях отряд доскакал до берега Черного моря, где их уже ждали переполненные корабли с эвакуированными солдатами и офицерами генерала Врангеля. Слышались стоны раненых и плач провожающих и от­плывающих. Провожающими оказались и лошади белых кавалеристов, которые со слезами на глазах навсегда прощались со своими верными скакунами. И вот как отразил этот трогательный момент казачий поэт Николай Туроверов:

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня;

Я с кормы все время мимо

В своего стрелял коня,

А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Все не веря и не зная,

Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою.

Конь все плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо,

Покраснела чуть вода…

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

Как вспоминают очевидцы, действительно после отходов кораблей от пирса много лошадей поплыли за своими хозяевами. Чтобы облег­чить участь терявших силы животных, хозяева попытались их добить, но дрожащие руки солдат и офицеров не могли прицельно произвести выстрелы. И многие раненые животные утонули в морской пучине. А те, которые вернулись на берег, говорят, были отправлены интендантами Красной Армии на мясокомбинаты для изготовления колбас для крас­ноармейцев.

Вот такой была правда гражданской войны в России, которая сегодня горит в соседней Украине. И дай Бог, чтобы к нам снова не переметнулся этот страшный пожар…

НИКОЛАЙ СИВАШОВ.

Полный текст этого материала читайте в Цимлянской районной газете «Придонье»